05:06 ВЫБОР ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ. Часть 2 | |
А.М.Кулькин ВЫБОР ИСТОРИЧЕСКОЙ ПЕРСПЕКТИВЫ РАЗВИТИЯ. Часть 2 Иного не дано В связи с настоятельной необходимостью форсированного формирования постиндустриальной хозяйственной системы перед Россией возник ряд чрезвычайно сложных задач, решение которых требует иного, нового, методологического подхода. Не повторять уже отвергнутые профессиональными сообществами страны идеи правительственной политики, представленных в предыдущих программах, в качестве новой программы правительства на 2006-2008 годы, а творчески использовать опыт прошлого века как свой собственный, так и других стран: органично, наиболее эффективно «вписать» этот опыт в реальные возможности XXI века. Не поступать так, как это делают либеральные реформаторы. Вместо того, чтобы ориентироваться на XXI век, на уже фактически сложившуюся в США и в странах Западной Европы постиндустриальную хозяйственную систему, идеологи радикального либерализма все свои усилия, энергию, одержимость, в меру своего невежества, направляют на возрождение общественно-политической системы, ставшей достоянием истории, – капитализма. Надо не возрождать капитализм, также как и социализм с человеческим лицом, это дело безнадежное, а вести поиск путей к сплочению и построению российского общества на основе постиндустриальной хозяйственной системы. Индустриальное общество, сменившее аграрное в ходе промышленной революции, в свою очередь уступает место постиндустриальному, первым этапом которого является общество информационное. Информатизация не является абстрактной самодовлеющей целью, она выступает как наиболее эффективное сегодня средство обеспечения научно-технического и социально-экономического прогресса. Очень многие авторы, подробно анализируя различные черты информационного общества, новые формы производственных процессов, формы коммуникаций и т.д., в то же время крайне неопределенно высказываются на тему об определяющих критериях этого общества. Как правило, они так и не дают четкого ответа на главный вопрос: каким образом и почему информация и информационные технологии сегодня занимают центральное место, почему они столь значимы, что формируют новый тип общества? Что, собственно, такого особенного в информации и информационных технологиях, заставляющих многих думать о них как о центральном стержне нынешнего века. По нашему мнению, решающим критерием информационного общества является то, что информация и информационные технологии позволили создать принципиально новую постиндустриальную хозяйственную систему, на основе которой и формируется информационное общество. Феномен этого общества состоит в том, что социально-экономический, научно-технический, культурный, нравственный и т.д. прогресс человечества на данном этапе определяется его хозяйственной системой, располагающей целым спектром, порой самых неожиданных, возможностей. Прежде всего она диктует принципиально новую инвестиционную парадигму: в качестве инвестиций использовать знания и самые разнообразные формы образования. Можно располагать неограниченными финансовыми средствами, но они будут оставаться «мертвым грузом», бумажным хламом (как, например, стабилизационный фонд России). Эти деньги эффективно «заработают» лишь тогда, когда они будут вложены через науку и образование в человека, т.е. преобразованы в «интеллектуальный и человеческий капитал». Кстати, наука и образование, как известно, органически связаны. Они друг без друга не могут не только развиваться, но и существовать. Об этом много раз было сказано. Все согласны. И все же их противопоставление, а точнее разрыв единого процесса «исследование для обучения и обучение для исследования» происходят в нашем отечестве постоянно и систематически. И делается это высокопоставленными чиновниками вплоть до правительства, «действия» которых вызывает уже не протест, это бесполезно, а изжогу. Информационная экономика отличается от традиционной принципиально новыми инвестиционными и производственными парадигмами. А именно к инвестициям следует относить и затраты на повышение творческого потенциала человеческой личности, на поддержание ее способности эффективно участвовать в общественном производстве, т.е. инвестиционными по своей природе являются затраты на образование, науку, здравоохранение, на любые формы обучения и даже поддержание социальной стабильности в обществе. Наиболее ярким проявлением производственной парадигмы в информационной экономике является появление корпораций нового типа – креативных корпораций, роль и значение которых в ближайшей перспективе будет только возрастать (8). Барьером между индустриальными и постиндустриальными странами является уровень развития технологической инфраструктуры, «инфратехнологии». Его-то и надлежит России преодолеть. Именно с «инфратехнологии» следует начать процесс предстоящей модернизации всей хозяйственной системы России. Очень хочется надеяться, что процесс выхода из затянувшегося системного кризиса, с принятием политическим руководством страны четырех национальных проектов, уже начался. Основное содержание и назначение национальных программ и проектов – это решение стратегических задач, обеспечивающих «прорыв» общества в целом на новые рубежи. Разумеется, каждый такой проект должен иметь для успешной его реализации детально проработанную инфраструктуру. Национальный проект «Технологическая инфраструктура» – это сверхзадача, сверхцель, потому что работая над ее осуществлением Россия сможет наиболее эффективно решить главную демографическую задачу – сбережение народа и сопутствующие ей другие национальные проекты, в том числе в сферах здравоохранения, самообеспечения продовольствием, ЖКХ и образования. Потому что его реализация возможна только при одном условии, если финансовые средства (чем больше, тем лучше) будут, повторим, преобразованы в «интеллектуальный и человеческий капитал». Так, вот. Для России разработка и реализация национального проекта «Технологическая инфраструктура (инфратехнология)» имеет первостепенное значение. Только в процессе его реализации она сможет преодолеть барьер на ее пути в информационное общество. В национальном проекте «Технологическая инфраструктура» должно быть предусмотрено в качестве постоянно действующих факторов: разработка общенациональных технических стандартов и методов измерений; надзор за внедрением новых видов продукции и технологических процессов, в том числе за компьютеризацией производства; осуществление соответствующих методов технологического контроля, контроля качества, надежности и производственных затрат; организация научных исследований, результаты которых могут быть отнесены непосредственно к «основной» технологии, т.е. фундаментальным исследованиям (например, разработка гибких информационных систем управления производством или ускорителей элементарных частиц) и т.п. Технологическая инфраструктура есть чрезвычайно важный фактор эффективности исследований и разработок, в определенном смысле – их основа, но при этом как объект капиталовложений технологическая инфраструктура абсолютно не привлекает частного предпринимателя в силу ее большой капиталоемкости, низкой окупаемости вложений и, главное, из-за ограниченной возможности использования результатов, полученных в процессе исследований (лишь для локальных и скоротечных нужд). Поэтому такие исследования финансируются государством. Практическая организация такого рода государственной поддержки в полном объеме (в соответствии с инфратехнологической концепцией) является чрезвычайно сложной задачей, потому что поддержка исследований и разработок, например, в промышленности, требует четкой идентификации элементов технологической инфраструктуры для различных целевых фундаментальных и прикладных исследований и определения тех из них, выполнение которых должно быть осуществлено силами государственных учреждений. А теперь рассмотрим, для нашего дальнейшего анализа это очень важно, каким образом эта сложная проблема решается в США. К ее решению они фактически приступили в 1979 г., когда президент Дж.Картер учредил президентскую комиссию для разработки национальной программы действия на 80-е годы, составители которой уделили большое внимание проблемам технологической инфраструктуры. В 90-е годы она была продолжена. Пришедшая в 1992 г. к власти администрация президента Клинтона сделала поддержку национальной промышленности и использование достижений науки и техники для обеспечения ее конкурентоспособности и экономического роста одним из лейтмотивов как своей избирательной компании, так и своего правления. Ярким примером реализации этой политики в 90-х годах стали соглашения между государственными центрами ИР и промышленными компаниями о кооперации в создании новых видов продукции. Число таких соглашений в 1990 г. составило 460. К середине 90-х годов оно достигло 3688. Затем стабилизировалось на уровне порядка 3200 соглашений в год. В рамках этих соглашений за последние годы получено в среднем по 3816 патентов на изобретения в год. Гослаборатории продают ежегодно несколько сотен лицензий (9). Вторым характерным для 90-х годов примером может служить деятельность Министерства торговли США. Поскольку в Соединенных Штатах нет министерства науки или министерства промышленности, поддержка последней поручена Министерству торговли, традиционно занимавшемуся стандартизацией, обеспечением единства мер и весов и достаточно тесно контактирующим с производственной сферой. В этом министерстве было организовано Управление технологии, руководитель которого имеет ранг заместителя министра. Управление развернуло с начала 90-х годов ряд программ, нацеленных на повышение конкурентоспособности американской промышленности за счет использования новейших достижений науки и техники. Непосредственно ведет эти программы подчиненный министерству торговли Национальный институт стандартов, который переименовали в Национальный институт стандартов и технологии (НИСТ). Одной из основных является программа создания региональных центров производственных технологий. Сеть таких центров охватывает основные промышленные штаты страны. Их главная задача – передача технологий, разработанных в университетах, правительственных лабораториях и в самом НИСТ предприятиям средних и малых фирм, расположенных в обслуживаемом Центром регионе. Проводятся обследования предприятий, оказывается информационная, консультативная и даже прямая материальная помощь в переоснащении производства, повышении его технического уровня на базе наукоемких технологий: использования вычислительной техники, новой контрольно-измерительной аппаратуры, систем автоматического проектирования деталей, робототехники, гибких автоматизированных обрабатывающих комплексов и т.п. Аналогичные акценты прослеживаются в НТП других развитых стран – в Западной Европе и в Японии. «Несмотря на различия в традициях, конкретных условиях и возможностях, – пишет, например, Н.Вонортас, сотрудник Центра изучения международной научной и технической политики в составе факультета экономики университета им. Джорджа Вашингтона, – как в США, так и в ЕС за 90-е годы сложилась в основном сходная философия по отношению к технологиям и инновациям. Оба региона предприняли серьезные усилия, чтобы сбалансировать созидательную и потребительскую стороны традиционной технологической политики. По обе стороны Атлантики она фокусируется сегодня на проблеме экономического роста в большей чем когда-либо степени... Она должна быть сосредоточена на вопросах производительности и экономического развития частного сектора (то есть потребителя технологий). Это, в свою очередь, означает, что государство более не является потребителем своих собственных разработок, как это было при ориентированной на оборону системе ИР, а призвано помогать частным фирмам конкурировать на мировых рынках» (10). По мнению деловых кругов и таких государственных органов, как Национальный институт стандартов и технологии и Административно-бюджетное управление, широкое государственное участие в развитии «инфратехнологии» должно способствовать повышению эффективности государственного стимулирования экономического роста и стать одним из важнейших факторов научно-технического развития. Мы уделили особое внимание технологической инфраструктуре по трем причинам: во-первых, проблема сама по себе заслуживает государственной поддержки; во-вторых, опыт передовых стран мира свидетельствует о том, что государство следует не «изгонять» из экономики, к чему призывает вслед за Е.Ясиным министр экономического развития и торговли РФ Г.Греф (11), а, наоборот, привлекать его; тем более, что в передовых странах мира четко определилась тенденция активной поддержки национального бизнеса со стороны государства. Наука и власть: взаимопонимание не достигнуто, конфликты неизбежны Сегодня вновь привлекли внимание широкой общественности взаимоотношения бизнеса и образования, науки и власти. Предстоящая реформа в сфере образования вызывает большую тревогу вузовской и академической общественности. И для этого есть основания. В связи с этим сначала рассмотрим взаимоотношения бизнеса и образования. Попытки определенных кругов приватизировать вузы, сократить их количество, перевести на региональный уровень управления и финансирования предпринимались и раньше. Теперь, на одной из последних встреч президента РФ В.В.Путина с российским бизнесом, предприниматели вновь сделали предложения приватизировать вузы. Предложения безграмотные, но они могут быть, по разным причинам, приняты, а их реализация приведет к разрушению сложившейся в России, в советский период, довольно эффективной системы образования, основанной, как известно, на фундаментальности, научности и системности. А между тем, как свидетельствует международный опыт, существуют иные, более гибкие, формы и способы решения этой проблемы. В течение двух последних десятилетий появились корпоративные университеты – это вузы нового типа, ставшие важнейшим инновационным фактором подготовки кадров, обновления и дополнения традиционных образовательных структур. Корпоративные университеты занимаются образованием, профессиональной подготовкой и переподготовкой кадров в соответствии с конкретными потребностями компаний. В настоящий момент только в США 100 корпоративных университетов. По данным американской консультативной группы, занимающейся проблемами корпоративных университетов, за последние 15 лет их число в мире увеличилось с 400 до 2 тыс., а к концу следующего десятилетия их число может превысить 3,7 тыс. (12). За годы своего существования многие корпоративные университеты в США превратились в громадные многонациональные учебные заведения с многочисленными студенческими городками, осуществляющие дорогостоящие учебные программы и научные исследования, включая создание программ по подготовке кадров для инновационного обучения персонала. Чем вызвано появление корпоративных университетов? Тем, что традиционные университеты, большинство из которых являются исследовательскими, крайне медленно, с точки зрения руководства корпораций, реагируют на запросы рынка. К тому же еще часты случаи сопротивления внедрению новых систем обучения, таких как ускоренные и модульные курсы, вечернее образование и занятия по выходным, так же как использование техники дистанционного обучения. Кроме того, еще одно обстоятельство не позволяет традиционным исследовательским университетам активно адаптироваться к изменениям, – это их консерватизм, направленный на защиту возможности проводить фундаментальные исследования – их главного предназначения. Учитывая это обстоятельство, многие корпорации стремясь преодолеть изоляционизм в подготовке кадров для своих нужд, устанавливают партнерские отношения с традиционными университетами. Так, в США 12 ведущих корпораций совместно с 15 университетами, объединенными в Ассоциацию непрерывного инженерного обучения, создали новый тип учебного заведения – Национальный технологический университет. Формирование корпоративных университетов происходит и в других странах, в том числе и в России. Этот процесс приобретает международный характер. Усиление конкуренции со стороны альтернативных учебных заведений и образовательных систем заставляет традиционные высшие учебные заведения по-новому оценивать свои конкурентные возможности в борьбе за учащихся на формирующемся в настоящее время мировом рынке образовательных услуг. Появление корпоративных университетов – это качественный «прорыв» в корпоративном движении. Так, что господа президенты корпораций и руководители предпринимательских организаций дерзайте, создавайте корпоративные университеты – фундаментальной основы успеха в вашем бизнесе. Теперь о взаимоотношениях науки и власти. Россия в лице Российской академии наук располагает мощным интеллектуальным ресурсом. Как же мы управляем этим реально существующим богатством. Вот здесь-то много странностей, вызывающих удивление и недоумение. Так, трудно объяснить пренебрежительное отношение высокопоставленных чиновников к различным отечественным научно-экспертным центрам, например, к такому, как Российская академия наук. На все исходящие от этих центров предложения никакой реакции со стороны чиновников. Такое отношение можно объяснить только отсутствием элементарной государственной дисциплины и ответственности в структурах исполнительной власти. Можно понять их, что принять, например, к исполнению разработанную академиком Д.Львовым систему неотложных мер по выходу России из тяжелого социально-экономического кризиса они не могут. Потому что не в состоянии ее реализовать. Для этого нужны другие люди, имеющие основательную профессиональную подготовку. Но этот фактор не является главным. Решающим является принадлежность к идеологии радикального либерализма. Российская академия наук не разделяет эту идеологию и не может ее разделять по роду своей деятельности. А отсюда все ее беды, негативное отношение к ней органов исполнительной власти. Другое дело иметь добрые отношения с «научно-экспертной империей», которая сформировалась вокруг государственного учреждения Высшей школы экономики (ГУ ВШЭ). С этим центром у правительства в лице Министерства экономического развития полный контакт и взаимопонимание. Центр выполняет функции консультанта и эксперта по всем стратегическим вопросам экономического развития. Он монополизировал в федеральных органах исполнительной власти важнейший этап управленческой деятельности – этап разработки решений. Сформировалась и окрепла своеобразная идейная монополия, начало формирования которой было положено в годы «внешнего управления Россией». В нее входят научно-экспертные центры, отраслевые институты и группировки, неформально связанные с властными структурами, принимающие решения о финансировании. Всех их, включая Министерство экономического развития и торговли РФ, объединяет идеология радикального либерализма (13). Сформировалась своеобразная ситуация, которая по всей вероятности относится к разряду «политической патологии». Более адекватное понятие трудно подобрать. Негативное отношение к науке передается как эстафета от одного правительства к другому вот уже в течение 15 лет. И каждый раз вновь пришедшее к власти правительство заявляет, что наука – это национальное достояние. Все эти заявления свидетельствуют о том, что все российские правительства в эти годы проявили отсутствие политической воли отстаивать настоящую науку; правительственные ведомства, имеющие отношение к науке и образованию, фактически заняты околонаучной административно-бюрократической суетой. На самом деле сложившаяся ситуация представляет для науки в целом реальную угрозу. Государственные научные центры (ГНЦ), наследие бывшей отраслевой науки, на грани исчезновения (кстати, уничтожено не получивших статуса ГНЦ более 200 институтов прикладных исследований). Спасти их может только модернизация всей промышленности России, в процессе и результате которой они могут и должны быть востребованы. РАН, располагающая мощным, но невостребованным все эти годы, научно-техническим потенциалом, подвергается со стороны высокопоставленных правительственных чиновников административному, финансовому, психологическому давлению, нередко по отношению к ней проявляется пренебрежительное отношение. В связи с этим необходимо выступить в защиту РАН. Вот уже более десяти лет приходится слышать из уст правительственных чиновников негативные высказывания в адрес Академии. Большинство из них являются абсурдными. Например, «идея» о том, что академические институты следует передать университетам, или Академия представляет собой якобы клуб, члены которого находятся на государственном иждивении. Такого рода суждения свидетельствуют о невежестве или патологическом инфантилизме их авторов. На самом деле вопрос о судьбе РАН – проблема весьма серьезная. Исторически сложилось так, что фундаментальные исследования сосредоточены в основном в Академии. И это специфика России. В других странах, например США, фундаментальные исследования проводятся главным образом в университетах. В России, кроме Академии, фундаментальные исследования проводятся и в исследовательских университетах, с ростом количества которых расширится и научная база академической (фундаментальной) науки. В этом состоит преимущество России, потому что фундаментальной науки много не бывает. Нравится кому-то или не нравится, но РАН – уникальная научно-организационная структура в мировом научном сообществе. И ее разрушение будет воспринято как акт вандализма. РАН – национальное достояние россиян. И она заслуживает соответствующего отношения. Академический консерватизм в годы перестроечных передряг уберег фундаментальную науку от разрушения. В настоящее время в Академии происходит процесс интенсивной реструктуризации. Его следует поддержать, а не мешать, используя административно-бюрократические способы и приемы по «сокращению и объединению». Академию можно рассматривать и как ведомство, и как креативную (творческую) корпорацию по производству нового научного знания. Мы склоняемся ко второму варианту. Для того, чтобы обнаружить тенденцию корпоративного развития, необходимо обратиться к периоду его становления. Итак, классический тип корпорации, доминировавший в мировой экономике до 70-х годов прошлого века, был структурой, где корпоративное руководство осуществляло свои цели, игнорируя интересы корпоративных работников. Главная черта хозяйственных структур этого типа – отсутствие в них механизмов, на основе которых можно было бы отстаивать перед корпоративным руководством экономические и социальные права рядовых сотрудников. Однако даже классическая корпорация более эффективна, нежели так называемая этатистская корпорация – тупиковое направление корпоративного развития. По своему организационному становлению и формированию в условиях тоталитарного режима РАН принадлежит к последней. Тупиковый характер этатистских корпораций состоит в том, что их главная цель – не достижение максимальной эффективности производства (в нашем случае научного), а реализация задач, поставленных государством. Этатистские корпорации не становятся источниками инноваций и не оценивают должным образом интеллектуальный потенциал своих сотрудников. Перед РАН стоит стратегическая для нее задача: стать, сохранив свое название, креативной корпорацией современного типа, суть которой не в ее размерах и не в численности ее работников, хотя эти факторы имеют существенное значение, а в том, что интеллектуальная капитализация такой корпорации побуждала бы к отношениям партнерства между руководством РАН и научными сотрудниками академических институтов. Если корпорация (РАН) такого типа делает ставку на интеллектуальный капитал, это означает, что персоналом такой корпорации являются высококвалифицированные и хорошо образованные работники, которые способны к творчеству и от которых требуют творчества – производства знания. А это возможно только в структурах, где отношения между администраторами, менеджерами и исполнителями основаны на взаимном уважении и «равноправном контракте», одинаково защищающем цели руководства РАН и цели научных сотрудников академических институтов, когда контракт фиксирует компромисс между теми и другими. Такой компромисс невозможен до тех пор, пока академики получают дополнительное финансовое обеспечение за звание. В течение многих десятилетий внутри РАН сформировалось противоречие между микросообществом академиков и основной массовой научных сотрудников академических институтов, цели и интересы которых (после падения тоталитарного режима) стали не совпадать. Это противоречие может погубить РАН. Его необходимо «снять». Науку «делают» не академики, хотя многие из них являются выдающимися учеными, а более 150 тысяч научных сотрудников, докторов и кандидатов наук, и ученых без степени, инженеров и техников высшей квалификации, редакторов разных категорий и других уникальных специалистов, например, в области медицины, особенно в космической, или сотрудников научных библиотек, невидимых соучастников исследовательского процесса, без которых вообще немыслима какая-либо научная деятельность, работающих в академических институтах и государственных научных центрах (далее – научных сотрудников). Преодолеть это противоречие вполне возможно цивилизованными методами: провести модернизацию финансирования академического сектора науки таким образом, чтобы цели и интересы академиков и научных сотрудников были в финансовом и материальном обеспечении сбалансированы. Для этого следует последовательно провести в жизнь в других странах оправдавших себя принцип: вознаграждать ученых надо не за звания, а за научные результаты, способствующие наращиванию научно-образовательного потенциала Отечества. Это вознаграждение в виде денежного обеспечения должно быть достойным и сопоставимым с оплатой научного труда их коллег в передовых странах мира. Сообществу ученых России необходимо создать условия для творческого труда. Парадокс состоит в том, что власть находит общий язык с олигархами, состояния которых «приобретены» криминальным путем, и не может найти его с сообществом ученых. Руководство РАН, хочет оно того или не хочет, вынуждено признать, что структура Академии изначально была замкнутого корпоративного типа. Только в течение последних пяти лет она стала меняться, с трудом приобретая более или менее открытые организационные формы. Чтобы сохранить Академию, избежать институционального коллапса, необходимо руководствоваться четко определившейся тенденцией, закономерностью: современные корпоративные структуры отличаются децентрализованной ответственностью, множеством субъектов ответственности, и потому в таких структурах существует устойчивая и сильная мотивация к повышению квалификации сотрудников. Причем, эта мотивация побуждает работника к приобретению именно широкой эрудиции, помогающей ему охватить не только его профессиональный участок работы, но и стратегическое планирование деятельности учреждения (института, академии). Воспитание у научных сотрудников мотивации к участию в корпоративном стратегическом планировании, т.е. строительство реальной внутрикорпоративной демократии – довольно длительный процесс коллективной выработки правил сотрудничества. Руководство РАН должно быть на высоте новых требований корпоративного управления, выступая в этом процессе в качестве тех, кто мотивирует и даже принуждает коллектив к новому поведению через развитие у научных сотрудников потребности к активному и эффективному творческому труду в сфере научной деятельности, но и всей социальной политике Российской академии наук. На современном этапе своего развития РАН обретает научно-образовательный профиль, одновременно обрастает инновационно-технологическими центрами. Наметилась тенденция востребованности научного потенциала Академии. Об этом довольно обстоятельно сказано в интервью директора Института экономических стратегий Б.Н.Кузыка. Так, в 2003 г. было заключено соглашение между РАН и ГМК «Норильский никель», которое явилось мощным толчком работам по водородной проблематике. В настоящий момент в реализации Комплексной программы по водородной энергетике участвуют более 50 научных организаций РАН, вузов, промышленных и конструкторских объединений во многих регионах России. РАН недавно заключила генеральное соглашение с РАО «ЕЭС России» по реализации проекта «Новая энергетика России», где речь идет в том числе и о развитии альтернативных источников энергии. Совет РАН по атомно-водородной энергетике совместно с другими организациями планирует приступить к проработке концептуального атомно-водородного комплекса на базе высокотемпературного реактора для производства водорода, электроэнергии и высокопотенциального тепла для теплоэнергоснабжения энергоемких отраслей и объектов промышленности (14). Сроки намеченных проектов просчитаны. Самое главное как их соблюсти. Б.Н.Кузык дает дельный совет: «Чтобы оказаться в мировом экономическом, технологическом и геополитическом авангарде, освоившем водородные источники энергии в 2020-2030 годах, Россия должна приступить к реализации национального проекта «Водородная энергетика» уже сегодня, сейчас, в 2006 году. Такова реальность» (там же). Проводимая в настоящий момент модернизация структуры, функций и механизмов финансирования академического сектора науки, рассчитанная на три года, не решит главных задач, ради которых она (модернизация) была предпринята. А именно: привлечь в науку молодежь и обеспечить активное участие академических институтов в инновационном процессе. Как будто все просто и ясно. На самом деле сложилась весьма сложная ситуация. Суть ее состоит в том, что в течение продолжительного времени в результате недостаточного бюджетного финансирования науки и снижения престижа научного труда была нарушена преемственность поколений научных кадров, произошло «катастрофическое старение научных кадров высшего звена» РАН, что ставит под угрозу возможность сохранения научного потенциала России. Президиум РАН неоднократно принимал постановления по этому вопросу. Эти постановления не обеспеченные финансовой поддержкой были обречены на забвение. Начавшаяся модернизация так называемого финансирования академического сектора науки фактически не решает эту проблему, а обостряет и осложняет ее. Дело в том, что программа модернизации, которая разрабатывалась в течение года, является неудачным компромиссом между Минобрнауки и РАН. Главный недостаток ее – заниженное базовое финансирование академической науки. Каким образом можно привлечь молодежь в науку? Достаточно высоким бюджетным финансированием научной деятельности и наличием современной научно-исследовательской инфраструктуры. В России, к сожалению, этого нет. Поэтому современные молодые люди, имеющие определенные ценностные установки и избравшие научную карьеру, получают на родине высшее, фундаментальное в своей основе, образование, а затем в соответствии с обдуманным планом действий идут по проторенному их предшественниками пути. Они эмигрируют в страны, где изначально получат зарплату на «современном уровне», т.е. на два порядка или на три выше, чем в родном отечестве. К тому же всем известно, что российское правительство, тем более в лице Минфина, только кормит декларативными обещаниями. Обещание – это добровольное обязательство, а не закон. Его всегда можно нарушить или обещать одно, а реально сделать другое. Такое действо стало повседневностью. Перед молодыми людьми, которые не хотят эмигрировать, а их большинство, возникает проблема выбора. Многие из них, мечтавшие о научной карьере, вынуждены от нее отказаться. Потому что им предлагается зарплата, унижающая человеческое достоинство. Незначительное, по сравнению с зарубежными коллегами, повышение зарплаты, да еще расписанное по этапам в три года, не решает проблемы. К тому же препоны Минобрнауки и Минфина: поэтапное сокращение бюджетных ставок. На какие ставки брать молодых специалистов, если в институтах академического сектора науки грядут существенные сокращения. Такая же проблема стоит и перед молодыми потенциально талантливыми инженерами, администраторами, экономистами и другими специалистами. Сложившиеся на сегодняшний день уродливые социальные структуры не обеспечивают спроса на них, не давая им раскрыться, «калечат» эти таланты, вынуждают их в процессе адаптации некритически воспринимать, мягко говоря, в изобилии возникающие странные формы и нормы деятельности. Минфин умудрился создать барьеры и в привлечении академических институтов в инновационный процесс. О каких инновациях может идти речь, когда наиболее активные, плодотворно работающие научные сотрудники академических институтов, получающие деньги на договорной основе, будут переведены на работу по трудовым соглашениям на определенные сроки с оплатой их труда из внебюджетных источников. Каков при этом будет их статус, останутся ли они сотрудниками академических институтов, на какие средства будут жить после завершения программы или работы по гранту. Вопросов больше, чем ответов. Все эти ограничения и неопределенность проистекают из того, что правительство в лице министерства финансов внесло поправки в бюджетный кодекс, суть которых состоит в распространении на все структуры, имеющие бюджетную поддержку, принципа подведомственности расходов (невозможность финансирования из нескольких источников). Другими словами говоря, это означает изъятие доходов от платных услуг, запрещение получать гранты, субвенции. Эта инициатива направлена против людей творческого труда, потому что введение ограничений на использование внебюджетных средств подорвет финансовую основу их существования. «Другое дело – судебные, контрольные органы, силовые структуры. Вот по отношению к ним запрет на оказание платных услуг выглядит вполне оправданно, – считает депутат Госдумы Оксана Дмитриева. – Но Минфин сегодня не справляется с казначейской системой исполнения бюджета и вместо того, чтобы ее отлаживать, стремится резко сократить число бюджетополучателей» (15). Первая попытка Минфина закрепиться в бюджетном кодексе была отбита. Но изменения в нем с неизбежностью грядут в связи с тем, что идея сокращения числа бюджетополучателей наверняка заложена Минфином во всех, где это только возможно, статьях проекта закона «О внесении изменений в Бюджетный кодекс РФ…». В программе модернизации предусмотрено поэтапное сокращение бюджетных ставок. Эту акцию следует рассматривать как не своевременную и опасную. На наш взгляд, сокращать ставки нет смысла, потому что сэкономленные таким образом деньги инфляция «пожрёт» через Стабфонд, который несет по этой причине потери более 100 млрд. руб. ежегодно. Наоборот, общенациональные затраты на науку, в том числе и на Академию, следует увеличить. Тем более такая возможность имеется. По такому показателю, как процент затрат от ВВП, Россия в гражданской науке в несколько раз уступает США, ФРГ и Японии. Ситуация, повторим, с подготовкой научных кадров высшей квалификации в Академии очень сложная. Приток молодежи в науку не наблюдается. Научные исследования в большинстве академических институтов выполняются работающими пенсионерами. Но этот ресурс на излете. Академия нуждается в мощной финансовой поддержке сегодня, в 2006 г., а не через три года. В программе заложен механизм разрушения важнейшей отрасли народного хозяйства – научно-технической сферы, стратегической основы модернизации хозяйственной системы страны. В связи с этим заслуживают внимания данные Н.Я.Петракова, директора Института проблем рынка РАН: есть такое понятие – пороговое значение. То есть, если тратится меньше этого уровня, отрасль приходит в упадок. Так, расходы федерального бюджета на оборону составляют 2,5% от ВВП (пороговое значение – 3% от ВВП). Расходы на гражданскую науку составляют – 0,3% от ВВП (пороговое значение 2% от ВВП). Фактически гражданская наука не финансируется. Приходится удивляться, что она как-то еще проявляет себя. Околонаучная бюрократия: министерство, всякие агентства, якобы обслуживающие науку, финансируются более щедро, чем гражданская наука. И разрушают гражданскую науку Российское правительство одно за другим в течение многих лет. Это хуже всякого преступления. Мы живем в каком-то мире абсурда. Наша власть почему-то не думает о том, что рухнет гражданская наука – заглохнут исследования военного назначения и многие потенциальные высокие технологии «не увидят света», не будут никогда реализованными. Мы не сможем даже высокотехнологическое оборудование, бесплатно нам предоставленное, использовать по назначению. Это очевидно. На нефтедоллары можно было уже сейчас развернуть широким фронтом модернизацию всех заводов и провести полную реконструкцию научно-исследовательской инфраструктуры. Если этого не сделать в ближайшей перспективе, последствия для России будут катастрофическими. Все высокопоставленные чиновники во властных структурах должны уяснить: РАН – центр фундаментальной (академической) науки и в таком качестве является основой всей исследовательской системы в стране. До тех пор пока она существует – объективно сохраняется на базе фундаментальных исследований возможность возрождения и развития системы в целом, в настоящий момент основательно разрушенной. А теперь об очередном в ближайшей перспективе «подарке» от Минфина. В «Перспективном финансовом плане РФ на 2006-2008 годы» доля расходов на гражданскую науку в 2007 г. запланирована в 1,38% от общих расходов бюджета против 1,71% в 2006 г. Так, что российское правительство, как и прежде, нарушает взятые на себя обещания/обязательства по постепенному увеличению финансирования науки. Сотрудничество, партнерство не получается. Противостояние между властными структурами и наукой продолжается. Трения и конфликты будут возникать в ближайшие годы не спорадически, а, по всем признакам, систематически. Скрытые причины такого явления содержатся в проводимой экономической политике. Дело в том, что правительство, несмотря на возражения на совместном заседании членов Совета Государственной Думы, предпочло бюджет стабилизации, а не развития, – это верный путь к застою, или дефолту. Парадокс состоит в том, что бюджет такого рода, приобретя силу закона, превратится в мощный фактор разрушения всей хозяйственной системы страны. Объективно Стабфонд и бюджет стабилизации начнут в ближайшие месяцы выполнять функцию финансовой структуры, сформировавшейся в годы правления Л.Брежнева, по «перекачке» денег тогда в ВПК, а теперь, по неоднократным заявлениям министра финансов, чтобы избежать инфляции их будут размещать в иностранных банках. Конечный результат один и тот же – изъятие из обращения денег во всех отраслях, имеющих бюджетное финансирование. Самый кардинальный способ избежать грядущей угрозы – это разработать и принять вместо бюджета стабилизации бюджет развития. Вот тогда-то у науки появится шанс на стабильное бюджетное финансирование. Но этого недостаточно. Необходима организационная структура нового поколения по управлению научно-образовательным потенциалом страны (16). * * * Перед Россией стоит проблема выбора исторической перспективы развития: быть ей великой научно-технологической державой или смириться и стать сырьевым придатком стран «золотого миллиарда». Все зависит от того, какую модель экономического развития изберет Россия: индустриальную или постиндустриальную. Выбор следует сделать сейчас. Через три года будет уже поздно, потому что будут утрачены возможности, которыми она располагает в настоящий момент. В связи с этим принципиально важное и решающее значение приобретает заявление президента РФ В.В.Путина, сделанное в его послании Федеральному собранию Российской Федерации: «В условиях жесткой международной конкуренции экономическое развитие страны должно определяться главным образом ее научными и технологическими преимуществами. Но, к сожалению, большая часть технологического оборудования, используемого российской промышленностью, отстает от передового уровня даже не на годы, а на десятилетия». Поэтому «нам надо сделать серьезный шаг к стимулированию роста инвестиций в производственную инфраструктуру и в развитие инноваций. Россия должна в полной мере реализовать себя в таких высокотехнологичных сферах как современная энергетика, коммуникации, космос, авиастроение… Мощный рывок в выше названных, традиционно сильных для страны областях – это наш шанс использовать их как локомотив развития. Это – реальная возможность изменить структуру всей экономики и занять достойное место в мировом разделении труда» (17). Важность этого заявления состоит в том, что политическое руководство страны в лице ее президента сделало выбор: взят курс на наукоемкую, высокотехнологическую модель экономического развития; сняты неопределенность исторической перспективы развития России и, как следствие этого, в какой-то мере нравственно-психологический кризис. Цель поставлена. Предстоит гигантский объем работы: определить первоочередные задачи, консолидировать на их решение все социальные слои общества. Процесс консолидации социальных групп очень сложен. Он невозможен без сокращения разрыва между бедными и богатыми. Резкое и все усиливающееся расслоение населения страны свидетельствует о росте социальной поляризации и напряженности в обществе. Эти проблемы нынешнему составу правительства не по силам. Необходимо правительство профессионалов. Народ ждет и надеется, что, наконец, появится правительство, способное грамотно и эффективно управлять страной. Он может и хочет работать на благо свое и отечества. Примечания 1. По наблюдению в частности О.Тоффлера, в информационном обществе, или, как он его называется, «супериндустриальном», бюрократия «будет постепенно вытесняться… структурой холдингового типа, координирующей работу множества временных рабочих групп, возникающих и прекращающих свою деятельность в соответствии с темпом перемен в окружающей организацию среде» (Toffler A. The adaptive corporation. – Aldershot: Gower, 1985. – P.101).
| |
|
| |
